Translation of the song Три пальмы (восточное сказание) artist Mikhail Lermontov

В песчаных степях аравийской земли

In the sandy steppes of the Arabian land,

Три гордые пальмы высоко росли.

Three tall palm trees proudly grew.

Родник между ними из почвы бесплодной,

Amongst them, a stream flowed from the fruitless soil,

Журча, пробивался волною холодной,

Gurgling with cold water,

Хранимый, под сенью зеленых листов,

Sheltered by a cover of green leaves

От знойных лучей и летучих песков.

From the burning sun and creeping sand.

И многие годы неслышно прошли;

Many years went by:

Но странник усталый из чуждой земли

And a tired traveller from a foreign land

Пылающей грудью ко влаге студёной

Had yet to kneel under the leafy cover,

Еще не склонялся под кущей зелёной,

Seeking to quench his thirst with cold water.

И стали уж сохнуть от знойных лучей

And the magnificent leaves and singing stream

Роскошные листья и звучный ручей.

Began to shrivel in the sun's unending heat.

И стали три пальмы на бога роптать:

The three palms then asked of God,

На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?

Were we born to fade here?

Без пользы в пустыне росли и цвели мы,

Were we meant to grow and flower in the desert,

Колеблемы вихрем и зноем палимы,

Cast about by the wind and burned by the sun,

Ничей благосклонный не радуя взор?..

Without bringing joy to anyone's gaze?..

Не прав твой, о небо, святой приговор!

O Heaven, your holy sentence was not just!

И только замолкли - в дали голубой

They spoke, and in the blue beyond

Столбом уж крутился песок золотой,

The golden sand whirled and moved,

Звонков раздавались нестройные звуки,

The sounds of many chimes were heard,

Пестрели коврами покрытые вьюки,

Bundles covered with vibrant carpets were seen,

И шел, колыхаясь, как в море челнок,

And a line of camels plodded along,

Верблюд за верблюдом, взрывая песок.

Each bobbing in the sand, like a boat in the sea.

Мотаясь, висели меж твердых горбов

Between their hard humps

Узорные полы походных шатров;

Hung embroidered silks of travelling tents;

Их смуглые ручки порой подымали,

They were raised at times by tan hands,

И черные очи оттуда сверкали...

And black eyes glowed within...

И, стан худощавый к луке наклоня,

And bending their slender bodies in the saddles,

Араб горячил вороного коня.

The Arabs urged on their raven steeds.

И конь на дыбы подымался порой,

At times, the horses would stand on their hind legs,

И прыгал, как барс, пораженный стрелой;

And jump about, like a leopard hit with an arrow;

И белой одежды красивые складки

The elegant folds of the riders' white clothes

По плечам фариса вились в беспорядке;

Whipped about on their shoulders;

И, с криком и свистом несясь по песку,

And they would gallop, yelling, across the sand,

Бросал и ловил он копье на-скаку.

Throwing and catching their spears.

Вот к пальмам подходит, шумя, караван:

At last the caravan reached the palms:

В тени их веселый раскинулся стан.

Its members happily stood in the shade,

Кувшины звуча налилися водою,

And filled their jugs with sparkling water.

И, гордо кивая махровой главою,

And proudly shaking their leafy heads,

Приветствуют пальмы нежданных гостей,

The palms welcomed the unexpected guests,

И щедро поит их студёный ручей.

And the cold stream generously shared itself.

Но только что сумрак на землю упал,

But as soon as dusk filled the world,

По корням упругим топор застучал,

Axes descended upon the trees' roots,

И пали без жизни питомцы столетий!

And the age-old creatures fell lifeless!

Одежду их сорвали малые дети,

Their clothes were taken by children,

Изрублены были тела их потом,

Their bodies were chopped to pieces,

И медленно жгли их до утра огнём.

And the fire burned them until morn.

Когда же на запад умчался туман,

When the fog left for the west,

Урочный свой путь совершал караван;

The caravan continued on its path;

И следом печальным на почве бесплодной

Upon the fruitless soil, cold and grey ash

Виднелся лишь пепел седой и холодный;

Remained as a sorrowful mark;

И солнце остатки сухие дожгло

The sun burned the palms' dry remains,

А ветром их в степи потом разнесло.

And the wind carried them to the stepped.

И ныне все дико и пусто кругом -

To this day, that land is wild and empty-

Не шепчутся листья с гремучим ключом:

No leaves whisper with the gurgling stream:

Напрасно пророка о тени он просит -

In vain does it beg the prophet for shade.

Его лишь песок раскаленный заносит,

It only gets filled with burning sand,

Да коршун хохлатый, степной нелюдим,

And a crested desert kite

Добычу терзает и щиплет над ним.

Hunts and eats prey at its banks.