На черный бархат лист кленовый
A maple leaf on the black of velvet
я, как святыню, положил:
I, as if a holy relic, placed:
лист золотой с пыльцой пунцовой
a golden leaf crimson felted
между лиловых тонких жил.
between the purple veins interlaced.
И с ним же рядом, неизбежно,
And right beside it, as expected,
старинный стих — его двойник,
an ancient verse - it’s kindred soul,
простой, и радужный, и нежный,
so simple, tender, and iridescent,
в душевном сумраке возник;
in the twilight revealed its scroll;
и все нежнее, все смиренней
growing more tender, all the more humble,
он лепетал, полутаясь,
half-lurking, half-hiding, it babbled,
но слушал только лист осенний,
but only heard it leaf autumnal
на черном бархате светясь...
sparkling against the black velvet.